На фестивале «Мосты-2018» впервые в формате публичных тостов известные пермяки обозначили своё отношение к городу. Это оказались не только признания в любви, но и прямое напутствие покинуть Пермь.

Специфику жанра определили ведущие мероприятия – директор центра ГРАНИ Светлана Маковецкая и эксперт центра Константин Сулимов. По их словам количество тостов, произнесённых за один вечер, рано или поздно переходит в качество, имеются в виду качества человека их слушающего и произносящего. Так что выбирайте тост по душе и меняйтесь.

Тостующие: писатель Светлана Федотова, бизнесмен Андрей Агишев, начальник управления общественных связей ПГНИУ Ксения Пунина, общественный активист и журналист Анастасия Сечина.

Светлана Федотова, автор книг о Перми

Я хочу поднять тост за надежду и сказать: «не отчаивайтесь»! Почему? Потому что очень важно оглянуться назад, увидеть, как было тогда и понять, что сейчас всё не так уж плохо. Например, в 1987 году несколько человек посадили за просмотр фильм «Греческая смоковница». В 1988 году Обком КПСС принимает постановление, в котором есть слово «извращение». Под ними тогда понимались садовые домики, в которых высота потолка превышала 2 метра 20 сантиметров. В 1989 году на центральном рынке задерживали так называемых спекулянтов. И всё это было в Перми.

Я много общалась с людьми о том времени. Борис Галкин (прим.: президент Пермской ассоциации рекламных агентств), вспомнил, как бухгалтер пермской товарной биржи в 1991 году радовалась, что сможет купить на свою зарплату целых 100 долларов.

В то время почти не было офисных помещений. И известный сегодня детский образовательный центр «Аистёнок» начинался в кабинете директора мехового салона, потому что дочь директора была одной из учениц центра. Представители Пермской торгово-промышленной палаты тоже с трудом искали помещение для себя. В итоге получили площадь в доме политпросвещения, где был один из лучших интерьеров в городе (подобие паркета, живые цветы и т.д.), а после приема иностранных делегаций мыли пластиковые стаканчики, которые тогда казались им особым шиком.

Тогда же появилось слово «йогурт», и казалось немыслимым, что мы будем покупать простоквашу с вареньем, то же самое с бутербродами, которые сегодня принято называть сендвичами или бургерами. Я помню, как в 1993 году в Перми впервые появились бананы, мне запомнилась их цена – 750 рублей за одну штуку, примерно четверть моей зарплаты в то время. Но я страшно обрадовалась возможности накопить на экзотические плоды.

Но это всё про вещи, однако в политическом плане мы, напротив, откатились в 1982 год и до 1984 года (прим.: начало перестройки) нам не два года, а 11 лет. Именно в 2029 году будет нам счастье, если верить прогнозам аналитиков. По-моему это не так уж и долго. Я верю в «чёрных лебедей», в изменения, эволюцию и наш город. Может он и не такой, как нам хочется, но он очень устойчивый и правильный.

Андрей Агишев, бизнесмен, участник конкурса на пост сити-менеджера Перми

Начну с последней федеральной новости, связанной с Пермью. По результатам, подготовленным рейтинговым агентством Zoom market, Пермь стала самым матерящимся городом России. Вот с *уяли?

Пермь, на мой взгляд, самый толерантный город страны. Общероссийские претесные митинги не обошли стороной и наш город, тысячи людей прошли по центральным улицам Перми под теми же лозунгами, что в Москве или Питере. В отличие от других мест здесь никто никого не тронул, и всё обошлось без насилия. Мне кажется, мы настолько толерантны, что в Перми вполне мог бы состояться гей парад, но не потому, что у нас есть особо сочувствующие лгбт-сообществу, а потому что всем по*уй. Подобная отстранённость и отрешенность и формирует то, что у нас называются «гений места».

Обращусь к творчеству интернет-сообщества. Недавно в сети я наткнулся на картинку с электропоездом, следующим по маршруту Омск – Омск. Изображение стало мемом: «Не пытайтесь покинуть Омск». Над ним веселились и пермяки, не задумываясь, что наш маршрут Пермь I – Пермь II ещё страшнее.

Когда три года назад я сформулировал тезис, что Пермь – это город в котором происходит ничто, многие со мной не согласились и в пику говорили о фестивале «Мосты», обустройстве долин малых рек, Центре городской культуры, Дягилевском фестивале и т.д. Но, не смотря на это, я готов сформулировать тост – попытайтесь покинуть Пермь. Эти слова вполне могут стать локальным мемом, если отнестись к ним по-пермски, а именно с истинной пермской обречённостью. Повторяю, попытайтесь покинуть Пермь, потому что других вариантов нет. Только сделав это, вы сможете увидеть Пермь такой, какая она есть, понять её и даже полюбить. Об этом говорю вам я, человек, проживший на этой земле 52 года в двух городах: в Перми и Омске.

Ксения Пунина, начальник управления общественных связей Пермского государственного национально-исследовательского университета

В Перми есть две вещи, которые меня раздражают и вдохновляют. Первое, что меня расстраивает – это заборы и границы. Пара примеров по этому поводу. Я прожила долгое время на Гайве. Она делится на т.н. зоны, я жила во второй, училась в пятой, друзья были в первой зоне, бабушка жила в третьей. Где находится четвёртая зона, я не знаю до сих пор. Мой папа рассказывал, как пацаны из второй зоны постоянно дрались со сверстниками из пятой, кажется, это противостояние сохраняется в крови. Кроме того, мы говорили «поехать в город», хотя Гайва – один из районов Пермь, пусть и удаленный от центра. Когда я попала в ПГНИУ, то и там люди ездили из университета в «город». Теперь у меня большой вопрос, а где собственно находится город и куда нужно прийти, чтобы в нём оказаться.

Ещё один пример заборов – ботанический сад ПГНИУ. С территории университета кажется, что сад отделён забором. На днях мы отмечали день рождения директора ботсада и я, наконец, попали в садовую беседку, и поймала себя на мысли, что это университет за забором. И весь наш город одни сплошные заборы – это меня расстраивает.

Второе, что меня вдохновляет – это люди. Всем известно, что люди не ехали в Пермь по своей воле (край ссыльных, каторжных или беглых). И мы настороженно относимся к тем, кто приехал

сюда сам. Однако эти угрюмые пермяки, как нас назвал Максим Горький, помогли создать в Перми университет, хотя, казалось, кому он был здесь нужен в 1916 году? То же самое я наблюдаю и сегодня на примере эндаумент-фонда университета. В отличие от других подобных фондов он по-настоящему народный и формируется из взносов не двух-трёх наиболее состоятельных выпускников, а из средств многих, начиная от 150 рублей заканчивая 100-тысячными пожертвованиями. И я хочу выпить за то, чтобы в Перми не было границ и продолжали жить такие замечательные люди.

Анастасия Сечина, координатор фестиваля «Мосты», журналист, редактор

Я журналист, и наша команда пишет, в основном, о проблемах. Делая это, мы стараемся быть честным зеркалом. Поэтому, возможно, кто-то ждёт от меня критического высказывания – ведь Пермь есть за что ругать. Но его не будет. Будет признание в любви, потому что я люблю Пермь. Да, я не питаю любви к пермским властям, а ещё очень не люблю отдельных жителей города, но Пермь – люблю.

Это пришло не сразу. Когда-то я Пермь… не то, чтобы не любила. Я никак к ней не относилась. Можно сказать, я её не видела. Это было что-то вроде пункта в анкете: место жительства. Безликое. Фрагментарно приятное, фрагментарно мерзкое. Я помню, когда произошёл перелом. Я его отфиксировала, хотя это была не причина, просто момент перехода.

У меня есть такое ментальное развлечение – иногда становиться инопланетянином. Наверно, это непросто понять, но иногда я умею превращаться в пришельца и видеть нашу планету словно впервые. Я тогда впервые вижу деревья – и, боже, какими они странными, страшными, прекрасными становятся тогда. Или впервые вижу небо голубого цвета – на моей-то планете оно зелёное.

Примерно то же самое произошло однажды, когда мы гуляли по городу с мужем. Я вдруг стала в родном городе туристом. И посмотрела на Пермь так, будто оказалась здесь впервые. И я – вдруг! впервые! – заметила, что на крыше здания на Комсомольской площади, угловом, там ещё Чикен внизу, есть то ли башенки, то ли шишечки, пусть архитекторы скажут мне, как это называется… Я вдруг впервые увидела, насколько таинственны и жутки окна в здании городской клинической поликлиники на Пермской. Мы долго на них смотрели. Впервые увидела у некоторых зданий крохотные пристройки в один этаж и одно окошко. Я много чего увидела впервые. Да, собственно, город я тогда увидела впервые.

И, оказалось, что он красив.

Когда осенью я прихожу домой в джинсах, грязных до колена. Когда глаза слезятся от поднятой весенним ветром пыли. Когда зимой одеваю маленьких детей на прогулку: колготки, кофта, штаны, свитер, куртка, шапка, шарф, ботинки, варежки, повторить со вторым, то же самое для себя… И когда мне на глаза в очередной раз попадается чёрная стекляшка на улице Революции. Всё это никак не влияет на мою любовь к Перми, это вообще не про Пермь. И эта чёрная стекляшка – как прыщ на носу любимого человека. Ну, вы же не перестанете любить его из-за прыща? Когда ночью я взлетаю над Пермью в самолёте, то думаю о ней словом «родная». И почему-то сердце щемит, и нежность.

Тут, конечно, главный вопрос: она вообще откуда? Она следствие или причина? Вопрос не такой абсурдный, как кажется. Я могла уехать из Перми много раз, но не уехала – почему? Не уехала, потому что люблю Пермь, или полюбила Пермь, потому что не уехала? Это ведь понятная история. Если ты, допустим, уехать не можешь, что остаётся делать? Только любить.

Недавно в Праге беседовала с омичем, живущим сейчас в Вильнюсе. Когда сказала про свою любовь, он отмахнулся: ну, всё понятно с тобой, так говорят все провинципалы, которые не сумели вырваться из своей дыры. Я как-то даже испугалась на секунду.

Может, я её и не люблю вовсе, эту Пермь? Может, я придумала свою любовь, чтобы не страдать от невозможности уехать?

Я не знаю ответа на этот вопрос, но штука в том, что он не имеет никакого значения. Может, вы все мне снитесь. Или я вам. Что это меняет? Я знаю, что могу заниматься проектами общероссийского и мирового масштаба, физически оставаясь именно в этой точке мира. Могут жить, в принципе, где угодно – из Перми. Почему именно из неё, если есть возможность для куда более комфортного размещения собственной тушки? Меня не держит ни ипотека, ни друзья – мне достаточно встречаться с ними раз в пятилетку. Так чего же?

Думаю, мне важна возможность возделывать свой сад. Внутренний голос спорит, говорит: в сущности, какая разница, где его возделывать? Сад и в Африке сад, а твои усилия в любом случае проявятся в его красоте, и люди оценят, тебе же этого надо. Видимо, нет. Я не хочу сажать цветы в жирную плодородную почву среди других таких же цветов. Неинтересно. Так все могут. Мне хочется выращивать свою розу на камнях, да ещё такую, какая никто до сих пор не выращивал, а когда она вырастет, не просто показать её другим, а раздать черенки, чтобы другие тоже могли выращивать розы на камнях. Вот так мне хочется. Наверно, у этого есть своё называние. Комплекс первооткрывателя? Начинателя? Не знаю. Знаю только, что Пермь даёт мне такую возможность.

Подытоживая. Про любовь и вдохновение.

Я люблю Пермь, потому что она красива. И если кто-то не умеет этого увидеть, то это вопрос фокуса, не более. Мы с дочкой как-то шли в магазин. Я думала о каких-то своих делах, и вдруг дочка спросила: мама, а что это за птичка поёт? Я растерялась. В смысле? Какая птичка? Где? Она показала – вон та. На ветке. Я сфокусировалась на птичке и только тогда услышала, как она поёт! До этого звуки вокруг были привычным фоном, и вдруг стали музыкой, где ты можешь различить гитару, скрипку, ударные, бас… Потому что, услышав эту птицу, я неожиданно для себя услышала и другую, рядом. Она посвистывала. А потом третью. Она трещала. А потом четвёртую, она поскрипывала. Это было удивительно! Я просто сместила фокус.

А вдохновляет или провоцирует Пермь меня на то, чтобы выращивать розы на камнях. Пермь – воплощённый вызов. Ну, давай, сделай что-нибудь, имея такие исходные, слабо? Не слабо. Люди, которые меня окружают, уже освоили это мастерство, щедро делятся черенками и пробуют растить орхидеи. Не сомневаюсь, у них получится, но даже если и нет. Их заводит сама конструкция «вызов – ответ». Это их способ чувствовать себя живыми. Видимо, мой тоже. И Пермь для нас идеальное место.