Зачем нужны провалы, зачем о них говорить, как оценить, «провальность», может быть, все было не так страшно? С этих вопросов 3 июля началась конференция, и ответы аудитории были самыми разными. Кто-то говорил о необходимости учиться на чужих ошибках, кому-то провалы важны, чтобы классифицировать их и понять, чего стоит опасаться, были версии о том, что провалы важны, потому что помогают определить собственный путь в будущем.
Перед спикерами, стояла задача рассказать о своем провале и поделиться опытом, который они вынесли. А поделиться своими неудачами решились успешные пермяки, руководители крупных общественных организаций и фондов.
«Нет ничего страшнее глупости, которая борется за справедливость»
Первым своей историей о провале на миллион поделился Дмитрий Жебелев. Она случилась в 2011 году, когда фонд «Дедморозим» только начинал свою работу и объявил сбор средств на лечение Ксюши Киселевой, у которой врачи обнаружили сразу два вида рака крови. С таким диагнозом в Пермском крае на тот момент не выживал ни один ребенок. На лечение девочки в течение полугода собрали 300 тысяч евро, в этом поучаствовали сотни пермяков, ребенок перенес сложную операцию в Германии, и сегодня Ксюше 14, врачи больше не опасаются за ее жизнь. Казалось бы, чем не история успеха? Но основатель фонда называет ее глобальным фейлом в истории организации.
Воинствующее дилетантство, неуважение к коллегам и финансовая безалаберность – такими жесткими формулировкам Дмитрий Жебелев обозначил основные ошибки, которые, по его мнению, не могли не привести появлению в этой истории 4-й части статьи 159 УК РФ.
В рядах желающих помочь оказалась мошенница. Это вскрылось 16 апреля 2011 года на очередной встрече с волонтерами.
«Если бы не случилось этой истории, может быть, так ярко мы бы этого не осознали, вспоминает Дмитрий. – С обеда я ушел в отпуск. В течение двух часов мы заблокировали все счета, заблокировали так, что потом не могли разблокировать долго, проверяли все данные. Дальше действовали лучше, записывали все разговоры, на следующий день я уже знал про этого человека больше, чем она сама. И мы проверяли все варианты. И пошли по максимально прозрачному пути, обратились в правоохранительные органы, а потом собрали пресс-конференцию, на которой рассказали, что со сбора своровали миллион рублей. Мы пошли по законному пути, потратили год. Я не знаю и в России в целом таких приговоров, и в Пермском крае, когда за мошенничество в сфере благотворительности удалось добиться наказания. Нам удалось доказать все эпизоды, когда она брала деньги, даже наличными, не только у нас, не только по этому ребенку. Она получила шесть лет».
Теперь ни один проект не начинается без нескольких экспертных заключений, финансовая безалаберность переросла в «параноидальный» контроль за сборами и расходованием пожертвований, а коллеги стали лучшими партнерами. Сейчас «Дедморозим» – одна из крупнейших и успешных организаций в регионе. Фонд продолжает спасать жизни и учит пермяков верить в чудеса.
«Многие мои коллеги были этим вдохновлены, мы поверили, что эти замечательные слова могут здесь применяться»
Следующим выступлением стало «Коллегиальное приветствие» от Надежды Агишевой, директора фонда «Новая коллекция», а по профессии – аудитора, которая рассказала о попытке создать саморегулируемые аудиторские организации. В 90-х годах, когда казалось, что все институты, функционирующие в разных странах, могут легко прижиться в России, с английского были переведены международные аудиторские стандарты, в том числе и профессиональные этические нормы, которые и легли в основу создаваемых СРО. «Очень многие мои коллеги были этим вдохновлены, и мы в это поверили, поверили в то, что эти замечательные слова могут здесь применяться, – рассказала Надежда Агишева. – Но просто перевода было недостаточно, должны были созреть и те, кого мы регулируем, и те, с кем мы живем, должны были сформироваться общественные предпосылки, чтобы все работало».
Однако конкуренция, конфликты интересов и невозможность повлиять на недобросовестных участников привели к тому, что СРО превратилось в профсоюз, начавший защищать интересы рынка в ущерб интересов потребителей услуг.
«Я много думала о том, что мы сделали не так, почему нам не удалось сформировать коллегиальное объединение, почему мы не смогли найти в себе мужество из своих рядов убрать недобросовестных. Потому что в том числе в кодексе написано – рациональный запрет на публичную критику. Мы пытались это решать это внутри своей среды, но не получилось. Огромный российский институт с высоким потенциалом рухнул на глазах. И я была участником этого процесса. Считаю это личным профессиональным и человеческим горем», – поделилась автор выступления.
Сегодня, по ее словам аудиторский рынок в силу политических и экономических причин переживает не лучшие времена, конкуренция снижается, рынок все больше монополизируется.
«Провалы – это философская категория, зачастую они являются важным ресурсом твоего развития»
Наиля Аллахвердиева рассказала о выставке современного азербайджанского художника Вусала Рагима «Конфетные реки, нефтяные берега», одна из экспозиций которой стала причиной множества проверок и даже уголовного дела для музея PERMM.
«Первый симптом у нас был на таможне. Они отказались растомаживать работу Вусала Рагима, они испугались, увидели картинки, это был первый сигнал, который мы не прочитали, – вспоминает Наиля Аллахвердиева. – Нужно понимать, что азербайджанские художники все превращают в «ковер». Это заговоренные смыслы, из которых невозможно вычленить одно высказывание. Все превращается в декор. Это была огромная работа, и выделить оттуда какой-то подтекст, было сложно. Азербайджан консервативная страна и ожидать скандала от этой выставки было просто абсурдно».
В условиях постоянно меняющихся внешних факторов сложно предугадать, что может сработать как триггер и вызвать негативные последствия. Кроме того в этой истории сработала рассинхронизация музейных отелов, не был проведен свод-анализ и просчитаны риски, отметила автор выступления.
«Мы должны быть умными, мы должны всегда быть на чеку, с другой стороны мы не должны бояться, потому что страх – это самое не конструктивное чувство. Эта ситуация многому меня научила, ведь музей современного искусства это не дом, не стены, не бюджет, это наши принципы, то, ради чего мы боремся. А боремся мы за ощущение свободы и развития в этом городе», – закончила свое выступление арт-директор музея современного искусства.
«Мы жили в колее, которую протоптали еще в 90-е годы, и с нее надо было сходить»
Роберт Латыпов рассказал о работе и закрытии «Молодежного мемориала». С 1998 года организация занималась защитой прав, в том числе прав призывников пройти альтернативную гражданскую службу еще до появления закона об ОГС, волонтерскими лагерями, ремонтом квартир репрессированных, международными волонтерскими проектами и многим другим. Конечно, эти истории не закончились в 2014, но сама организация прекратила свое существование.
«Когда мы закрывали юрлицо, я понял, какой чудовищный поступок совершил! Для меня «Молодежный мемориал», сама институция, сама организация стала ценностью. Некоторые скажут, ну и фиг с ним, закрыли одну организацию, заведи другую. Нет! Именно эта организация с этими взглядами, связями, разговорами, опытом, с этими людьми, эмоциями, она стала ценностью, – поделился Роберт Латыпов. – Что можно было сделать? Надо было менять стратегию, отношения со спонсорами, благополучателями. Сейчас понимаю, что мы жили расслабленно, хорошо. Мы боролись за гранты. Но надо было по-другому, надо было работать с бизнесом, мы пробовали пару раз, но у нас не получилось. Мы жили в колее, которую протоптали еще в 90-е годы, и с нее надо было сходить, и менять себя, тащить, как Мюнхгаузен себя из болота, и вытащить».
«Как исследователь я все понимал, а как романтик – делал по-другому»
Об истории закрытия не организации, но крупного проекта рассказал Игорь Аверкиев, председатель Пермской гражданской палаты, которая в 90-х годах занималась так называемые «Гражданскими экспедициями». Это выезды в удаленные территории тогда еще Пермской области юристов и прочих экспертов, важных для решения проблем в населенном пункте, которые проводили консультации, а главное, пытались вместе с жителями найти точки роста, чтобы улучшить их жизнь.
Председатель ПГП признался, что у него есть своеобразный «комплекс городского жителя», который, отчасти и двигал его интерес к таким экспедициям: «Мы решили, раз так у нас все отлажено, то мы быстро все сделаем и в маленьких городах. Понятно, что это было наивно. Будучи человеком, который изучает жизнь, я понимал, что это невозможно, но мой романтический заход, что нужно попробовать, он победил рациональные убеждения».
После этого было более 90 экспедиций на территории края, выезды в Кировскую область и Сыктывкар, за каждый из которых проходило по несколько десятков мероприятий. Главная их цель помогать становлению общественных инициатив и технологий, поддержка активных граждан.
«Я все больше понимал, что что-то происходит не то. В некоторые города и села мы приезжали за 5 лет 6-7 раз, но в них ничего не менялось никогда. И так было практически везде. Немного выбивались Березники с Чайковским, потому что они крупнее. В Березниках до сих пор работает одна организация, в Чайковском было две, но потом они закрылись, – оценивает свой опыт Игорь Аверкиев. – В 2008 году мы приняли решение, что наш экспедиционный проект был провалом, и больше мы не ездим в экспедиции в города меньше 50 тыс. человек. Мы не в состоянии в этих населенных пунктах ничем помочь своим технологиями. Мы не можем понять других, потому что мы из мегаполиса, а они нет. Через 2 года было принято решение, что мы не ездим и в малые города, ездим только в Березники и Чайковский. Потом перестали ездить и туда».
Экспедиции переросли в юридические консультации по земельным тяжбам, бракоразводным процессам, вопросам капитального ремонта, начисления пенсий, в общем, того, что с чем житель отдаленного района разобраться самостоятельно не в силах, а обратиться к юристу не может по материальным причинам.
«Уроков в этой истории несколько, – резюмирует спикер, – Экзистенциальные комплексы – это частное, личное дело, в данном случае, мое. И я имею право страдать ими сколько угодно, но навязывать их организации не имею права. Еще один урок, нужно попытаться быть более единым человеком, как исследователь я все понимал, а как романтик – делал по-другому. Надо внимательнее себя слушать как аналитика».